Вспомнилось почему-то, как я поступала (или точнее "проваливалась") на филфак летом 96.
Зашла я, прямо скажем, с козырного туза: ухитрилась написать сочинение по
"Черной Книге Арды". Пояснение для тех, кто не в теме: ЧКА - это апокриф к "Сильмариллиону" Толкина, написанный двумя девушками из толкиновского фэндома (в принципе, этого уже достаточно, чтобы осознать нелепость моего поступка) и преподносящий историю Средиземья с точки зрения Темных Сил. (Ну, вроде того, что Мелькор с Сауроном хотели как лучше, а получилось как всегда.) И, как будто этого было мало, свой текст я щедро приправила цитатами из песен Мартиэль (
"Из последнего боя никто не уйдет живым. Кровь у Света и Тьмы одна, и она красна.") Согласитесь, потрясающее ноу-хау - иллюстрировать сочинение по одному произведению цитатами из другого.
читать дальшеПочему из шести тем я выбрала свободную, а из моря современной литературы - ЧКА? Понятия не имею ("Не смогла сдержаться", - написала я тогда в своем дневнике. И не спрашивайте, что это значит.) Но отчетливо помню, как меня несло. Мысли путались, опережая друг друга, и пальцы дрожали в попытке за ними угнаться. Никогда больше мне не доводилось писать официальных работ в состоянии такой лихорадки, леденея от ужаса и сгорая от восторга, понимая, что совершаю величайшую глупость, - и не в силах остановиться.
Потом я шла по Дворцовому мосту, задумчиво курила и медленно осознавала тот факт, что вылетела с дистанции на первом же круге. (Писать сочинение на филологический по фанфику? О, мадемуазель знает толк в извращениях. А почему мадемуазель не пришла на экзамен в занавеске вместо плаща и с ковыряльником в руках? Занавески нет? Ну, это же не повод отказывать себе в удовольствии!)
Хотя была в этом толика какого-то болезненного облегчения. Наверное, так чувствует себя смертник, которому объявили, что казнь, назначенная на "через месяц", уже состоялась. И еще было безумно жалко, что текст остался у приемной комиссии. (К слову сказать, я до сих пор об этом жалею. Из всего, что я когда-либо писала, то сочинение наиболее близко подходило к понятию "литературная рецензия".)
Мне поставили четверку. (...со стороны Главной площади донесся стук плотницкого топора. Строительство эшафота продолжалось...)
Устный экзамен по литературе обернулся катастрофой. Билет включал в себя два вопроса. На первый - кажется, что-то по творчеству Чехова - я ответила более или менее внятно. Второй был по есенинской "Анне Снегиной", о существовании которой я разве что слышала краем уха. Мне влепили "трояк", сопроводив это утешающим комментарием:
- На первый вопрос вы ответили неплохо. Но "Анну Снегину" обязательно прочитайте. Стыдно не знать классику.
- Непременно! - заверила я (в тот момент я бы и Плутарха в оригинале пообещала прочесть, не моргнув глазом).
Ужасала меня не тройка сама по себе, а то, что о ней придется рассказать NN, которого я считала человеком умным, начитанным и вообще большим интеллектуалом. Как ему признаться в таком позоре? "Вот парадокс, - писала я в дневнике. - Ради филфака я готова отказаться даже от симпатии NN, хотя поступаю туда отчасти для того, чтобы завоевать эту симпатию." Три дня я скрывалась, и мои недоумевающие родственники сообщали телефонной трубке, что меня нет дома. Но неотвратимо настала суббота - день казни тусовочный день, и NN, конечно же, спросил о моих успехах на экзамене.
- Тройка, - пренебрежительно отмахнулась я, как будто речь шла о размере груди, а вовсе не о главном поражении моей жизни. - Я не читала "Анну Снегину".
- А что она написала? - удивился интеллектуал NN.
"И почему я всегда влюбляюсь в таких... не тех?" - тоскливо подумала я.
Кстати, "Анну Снегину" я прочитала - это стало делом чести. И месяцем позже, когда я снова пыталась поступить на филфак - теперь уже на вечернее - мне попался тот же билет.
- На второй вопрос вы ответили неплохо, а Чехова обязательно перечитайте, - флегматично сказал экзаменатор, выводя в ведомости жирный трояк.
Не знаю, каким чудом мне удалось сдержать истерический хохот.
Но самым постыдным разгромом стал экзамен по истории. Вообще, история мне никогда особо не давалась: цифры и даты не желали укладываться в голове. Но в школе обычно удавалось вырулить за счет умения свести все к более общей теме. (Особенно запомнилось, как в 11 классе я минут десять распиналась про молодежные субкультуры, хотя спрашивали меня, кажется, о предпосылках перестройки. Поставили пять - видимо, за наглость. Все равно отвечать больше никто не рвался.)
Вопрос по XX веку попался о самой что ни на есть современности, и я даже немножко расслабилась (это вам не русско-финская война) - совершенно, как оказалось, напрасно:
- Кто сейчас глава правительства Российской Федерации? - первым делом поинтересовался экзаменатор.
- Ээээ... Ельцин? - неуверенно предположила я. (Надо сказать, политическую систему РФ я и по сей день представляю довольно слабо.)
- Света, - экзаменатор устало вздохнул. Я была у него последней. - Как вы думаете, что я могу поставить, если вы даже этого не знаете?
(Справедливости ради замечу, что через месяц я сдала историю на четверку, но этого, само собой, не хватило для проходного балла.)
Так у меня не сложилась дружба с филфаком. В моем дневнике по этому поводу есть оптимистичная запись:
"23.08.96
Сегодня в 11.30 я сдала последний экзамен. УРА. Приключения продолжаются."